Офицеры, которым была доверена жизнь рядового срочной службы Андрея Сычева, от этой ответственности освобождены военной прокуратурой. За тяжкие увечья и невыносимые муки солдата поплатился только сержант Сивяков, получивший 4 года за превышение полномочий, а вовсе не за истязания и тяжкие телесные повреждения. Зато теперь уголовные дела собираются открыть против солдат, которые в ходе следствия давали показания против офицеров, а на суде от них отказались.

«Лжесвидетелей», которые заявили, что следователями на них было оказано давление, наверное, все же отпустят с миром. Попугали их достаточно. Но информацию, надо полагать, доведут до всех военнослужащих срочной службы специальным приказом по войскам, чтобы все поняли: давать обвинительные показания – только себе вредить.

Сами посудите. Эти воины, давшие присягу служить честно, которые вместе с Сычевым призывались в прошлом октябре, теперь уже отслужили целый год и из бесправных «салабонов» превратились в полноправных «фазанов». Еще полгода – и будут «дедами». Им надо, чтобы вот так же «молодые» этого осеннего призыва на них и командиров показания давали? Да и с офицерами отношения портить… А отпуск? А увольнительные? То-то же!

Чтобы погасить резонанс, вызванный «делом Сычева», пришлось провести рокировку в среде военных правоохранительных органов, тем не менее обстановка в армии осталась прежней: днем командуют офицеры, а ночью – «деды». Так она устроена, что от полного развала ее, может, только дедовщина и спасает. Главное, чтобы «деды» не переходили за грань дозволенного.

Но перейдут они ее еще не раз, а Министерству обороны необходимо, чтобы по крайней мере шума по этому поводу не поднималось. Грядет постепенный, но быстрый переход от двухгодичного срока службы по призыву к двенадцатимесячному. Нынешний осенний призыв – последний, когда призывники будут служить два года.

Весенний призыв-2007 будет уже на полтора года, а следующий осенний – на год. А ведь до сих пор не забыт сорокалетней давности перевод призывной армии с трехлетнего на двухлетний срок службы. Тогда был страшный всплеск дедовщины – служившие на год дольше по полной программе выместили свое недовольство на двухгодичниках. А те эстафетой передали принцип ночного казарменного управления следующим призывам.

В те же 1960-е годы было принято политически грамотное, но абсурдное для армии решение, что дисциплина поддерживается сознательностью бойцов, а не репрессивными методами. Сержантов лишили права наказывать по уставу, лишив их власти. Суровый старшина, раздающий наряды вне очереди, отошел в область фольклора, превратившись на деле в заурядного завхоза, отвечающего за простыни и портянки.

Но в армии не может быть вакуума власти, иначе она развалится, как в 1917 или 1941 годах. Советские вооруженные силы оказались сильной самоорганизующейся структурой, которая создала суррогатную форму власти на низшем уровне – ту самую пресловутую дедовщину. Поэтому казарменный беспредел – это не вольница, а четко организованная иерархическая структура, где младшие выполняют приказы старших беспрекословно.

Наивно думать, что генералы и прокуроры этого не понимают. Они уже не стесняются употреблять слово «дедовщина» вместо прежнего термина «казарменное хулиганство». И прекрасно знают, что для избавления от дедовщины необходима настоящая реформа армии. Но в такой армии придется обращаться к солдату на «вы» и без мата, как к человеку, а не как к серой скотинке. И этот профессиональный солдат, а тем более сержант в плане тактической подготовки может оказаться выше офицера. В общем, нам это не подходит.

Поэтому так важно, сохранив дедовщину в годичной и контрактной армии, просто загнать ее в определенные рамки, укрыв от общественности. Она ведь все равно никуда не денется при нынешнем вакууме власти в ротах, взводах, отделениях.

Виктор Мясников